Из развитого в дикий нелепые ШАГИ. Книга вторая - Анатолий Зарецкий

– А на чьей же? – задохнулся от возмущения Пискунов, – Мы должны быть одним кулаком, чтобы очистить этого проходимца… Ты же обещал ребятам.

– Что я обещал, Вова? Каким ребятам?

– Не называй меня Вовой! Надоело… Я Владимир Александрович, – прорвало его вдруг, – Ты забыл, кто такой Султан? Можно и напомнить, – перешел он к откровенным угрозам.

– Вова, запомни раз и навсегда… Никаким Султанам, Иванам и Петькам Косым я ничего никогда не обещал… Это у тебя какие-то обязательства… А меня к ним не примазывай… В этом плане мы с тобой не один кулак, потому что я хочу строить, а у тебя, похоже, противоположное желание… Так что, пока не поздно, давай разойдемся по-тихому.

– Что значит разойдемся?.. Ты меня втянул в это дело. Я для тебя захватил завод и содержу его… Знаешь, чего мне это стоит?

– Вова, не смеши… Для завода ты пока не сделал ничего, хотя и воображаешь себя директором. И денег ты туда не вложил ни копейки. Зато от Гарбера и Коробкина уже получил сверх меры.

– Что ты знаешь?! – снова задохнулся Пискунов, – Ты давно был на заводе? Приезжай, посмотри, а не болтай зря.

– Приеду, когда надо будет, – ответил ему, всем видом продемонстрировав, что наш разговор окончен…

– Нет, Толик, ты так просто от меня не отделаешься, – снова навалился Пискунов, – Объясни, зачем ты закрыл счет в Порохово, и где наши деньги? Администрация и братва из себя вышли, когда узнали, что деньги исчезли. Меня спрашивают, а я ни ухом, ни рылом.

– Вот поэтому и надо было закрыть счет… Слишком прозрачные стены у вашего Пороховского банка.

– А ты что хотел? Это же деревня.

– Хочу, чтобы о наших делах как можно меньше знала ваша администрация, а уж тем более ваша братва… Кстати, закрыл счет и перевел деньги не я, а центральный офис «Уникомбанка». Такие деньги не для филиалов. И валютой филиалы не занимаются.

– Ага… Значит, у нас теперь счет в центральном офисе?

– В центральном.

– Это хорошо, – внезапно обрадовался Пискунов, – А моя подпись там есть?

– Есть… Все формуляры, оформленные в Порохово, действительны и здесь.

– Это хорошо, – повторил Пискунов, загадочно улыбаясь…

С тех пор, как мы встречались с Власовым, прошла неделя. Мимоходом зашел к его секретарю-референту.

– Пока ничего нет, Анатолий Афанасьевич. Ждите, – ответил он…

Вечером позвонил Пискунову:

– Слушай, Володя, от Власова пока ничего. Надави там на своих «власовцев», может, поторопят?

Через час позвонил кум:

– Подъезжай завтра к одиннадцати на Старую Площадь. Передадим привет от кое-кого. Зачешутся они у нас, – распетушился он…

В одиннадцать мы уже вошли в подъезд администрации Московской области.

– Слушай, как этого хмыря зовут? – спросил Пискунов, когда мы уже поднялись на нужный этаж.

– Какого хмыря?

– Да этого секретаришку.

– Ты ему приветы передавал, Вова… Обязан знать.

– Нужен он мне.

– А мне тем более.

– Неудобно как-то. Надо узнать. Пошли пока в другую сторону. Посидим. Может, у кого спросим?

– Не морочь себе голову. У него и спросим.

– Не понимаешь ты ничего в дипломатии, Толик, – неожиданно рассмешил меня «дипломат» Пискунов, – Извините, вы не подскажете, как зовут секретаря-референта Власова? – остановил он важно шествовавшего куда-то немолодого чиновника, словно возникшего из той еще советской поры, кажущейся уже такой далекой.

– Подскажу, – неожиданно обрадовался чиновник, – А он вам зачем?

– По делу, – раздраженно ответил Пискунов.

– Вы не обижайтесь, молодой человек. Я не из праздного любопытства, а от жутчайшей скуки современного бытия, – неожиданно открылся старый администратор, – Минуточку, – сказал он и, не торопясь, поплыл по ковровой дорожке в сторону приемной Власова, – Сережа, как тебя зовут? – услышали мы из приемной его голос.

– Как меня зовут? – раздался удивленный голос секретаря, – Вы что, забыли, Николай Кузьмич?.. Сережей меня зовут… Сергеем, – повторил он для убедительности.

– Да нет… Не волнуйся так, Сереженька… Помню еще… Вот только отчества твоего не знаю.

– Можно и без отчества, Николай Кузьмич. Обходились же до сих пор.

– Нет. Ты все-таки скажи, Сережа, – настаивал скучающий чиновник, с удовольствием смакуя представившуюся возможность плодотворно поговорить с человеком при деле.

– Алексеевич, – выдал, наконец, свою тайну секретарь.

– Спасибо, Сереженька. Премного тебе благодарен, – раскланялся удовлетворенный старожил Старой Площади.

– Не за что, Николай Кузьмич. Заходите еще. Всегда рад услужить.

– Непременно зайду, Сереженька… Непременно зайду.

– Ну, дает, – не выдержал Пискунов, – Шел по своим делам, а из-за нас уже минут десять потерял. Делать ему, похоже, нечего. Вот и скучает, старый хрен, – проворчал он…

– Его зовут Сергей Алексеевич, молодые люди. Желаю успехов, – сообщил свою новость чиновник и неспешно двинулся дальше по длинному-длинному коридору административного здания.

– Спасибо большое, Николай Кузьмич, – крикнули ему вслед.

– Не за что, – донеслось откуда-то с противоположной стороны коридора.

Странное эхо загадочного здания на Старой Площади… Чудом сохранившиеся загадочные люди из незнакомой нам административной жизни бывшего аппарата управления загадочной страной под названием Советский Союз…

– Слушай, Анатолий, ты посиди лучше здесь, а я сам с ним переговорю, – вдруг засуетился Пискунов.

– Говори, если это важно, – согласился, не почувствовав подвоха.

– Не обижайся. Один на один проще договориться, – радостно заулыбался он.

– О чем договориться?

– Секретарь-референт важная фигура, – не ответив на мой вопрос, высказал мудрую мысль кум и ушел в сторону приемной…

Вернулся он минут через пятнадцать:

– Пойдем отсюда, – озабоченно потянул к лифту.

– Ну что, договорился? – спросил его.

– Тише ты, – дернул он меня за рукав, – Не здесь.

Мы вышли из здания и пошли к метро, а он все молчал и молчал.

– Вова, а здесь можно? – не удержавшись, спросил его, мысленно потешаясь над патологической склонностью подобных людишек «наводить тень на плетень».

– И здания имеют уши, – важно ответил кум и пошел дальше, сохраняя обет молчания.

«Ну и ну… Это неспроста», – подумал и не ошибся…

– Как я и думал, надо давать, – шепотом прорезался, наконец, Пискунов, когда вышли на шумные просторы площади Дзержинского.

– Что давать? – не понял его.

– Ну, ты даешь, Толик… Деньги… И немаленькие.

– Кому и за что?

– Целый список.

– Секретарь дал?

– А кто же еще… Наверняка доверенное лицо самого… Кстати, его тоже надо отблагодарить… Завтра же… Поехали к Коробкину. Пусть даст хоть тысчонку.

– Чего тысчонку? – снова не понял я, далекий от Пискуновской системы «не подмажешь, не поедешь».

– Ну, не рублей же! – искренне возмутился Пискунов.

– Ничего себе! – не удержался я, – Сколько же тогда остальным?

– Много… Самому, не менее пятидесяти, а остальным, в зависимости от должности.

– Не слабо… И сколько их, этих «власовцев»?

– Да тише ты!.. Без фамилий… С десяток наберется.

– Слушай, Вова, а не сочиняет ли твой Сергей Алексеевич?

– Ну и наивняк ты, Толик… Да кто же сейчас дела делает без взяток?.. Важно найти, кто берет. Тогда дело в шляпе. А эти берут. Значит, мы на коне.

– Нет, Вова… Мне все это не нравится. Не давал взяток, и давать не буду, – возмутился я.

– И не давай. Я буду давать… А ты только поддержи меня у Коробкина, – попросил кум.

«Ну и система… Сначала бандиты, теперь администрация… Сколько их еще?.. И всем дай… Что же нам останется? Одна зарплата?» – размышлял, потрясенный сообщением Пискунова…

– Тысячу секретарю?.. Что-то многовато, – ничуть не удивившись, отметил Коробкин, когда Пискунов попросил денег на взятку. Хорошо, о других суммах не заикнулся.

– Что значит многовато, Сергей Львович? – возмутился потенциальный взяткодатель, – Подтверди, Анатолий, – обратился он ко мне.

– Что подтвердить? Я с ним не общался, – не согласился я, тут же ощутив на себе полный ненависти взгляд кума.

– Вот вам пятьсот долларов, Владимир Александрович. По-моему, хватит, – прекратил назревавший конфликт Коробкин и выдал деньги.

– Это по-вашему многовато, Сергей Львович?.. Здесь вам не Питер… Здесь расценки другие, – проворчал Пискунов, пряча деньги в портмоне.

– Почему не поддержал? – зло спросил Пискунов в коридоре, – Мы же договаривались.

– Я не возразил против твоих измышлений… А врать мы не договаривались.

– Каких измышлений? Что значит, врать? – возмутился кум.

– Я не был с тобой во время разговора, а это значит, подтвердить ничего не могу. Истина без подтверждения всего лишь версия, измышление… Можно либо верить, либо не верить, а это уже из другой области.